Что будут носить этой зимой или весной, я не помню, это для меня далекое прошлое, — смеется москвичка Александра Калошина. — Я сейчас живу в 2018 году». Хрупкая блондинка в синей шелковой пижаме, Калошина — хозяйка дизайн-бюро Solstudio, которое разрабатывает рисунки для тканей и продает их в тридцать стран, и единственная из российских компаний участвует в главной текстильной выставке мира Première Vision. Именно там дизайнеры закупают материалы для будущих коллекций, и там же впервые проявляются новые тренды. «Видите снегиря на ветке? — Калошина показывает на экране один из принтов будущей зимы. — Не просто птичка, а с цветком внутри. Нарисуй свою реальность — вот тема следующего года. Благодаря соцсетям мы все стали творцами: создаем свой виртуальный мирок и делаем там, что хотим. Поэтому и в одежде сейчас бум на нишевые марки, вещи no name. Важен не бренд, а качество и индивидуальность».
Александра говорит про молодых дизайнеров, чья одежда продается через интернет, но имеет в виду и собственную компанию, которая занялась рисунками на ткани всего четыре года назад, а уже в прошлом году попала на обложку каталога международной выставки: работами Solstudio организаторы Première Vision проиллюстрировали все главные тенденции в мире ткани. И это притом, что в текстильном дизайне столетиями задают тон итальянцы, французы и англичане, а русских тут не было со времен художников-эмигрантов Сони Делоне, Льва Бакста и Ильи Зданевича. «Это объективный мир, здесь имеет значение только одно — хороший рисунок или плохой», — улыбается Александра. Хороший — значит сумевший уловить дух времени. «Эта пульсация на чисто физическом уровне должна вызывать в художнике зуд, дрожь, потребность каждые три дня менять рисунок цветка. Вчера он был как бы стекающий, а сегодня растянутый, прерывистый. В коллекциях 2017 года, например, будет много сухих цветов, несовершенных, таких, чтобы воображение зрителя дорисовывало что‑то свое».
Увидев, что рисунки Solstudio нарасхват, Калошина решила самые лучшие оставлять себе и выпускать с ними шелковые, льняные, шерстяные и кашемировые платки под маркой Radical Chic, которые продаются в одноименных магазинах на Патриарших и в Большом Толмачевском переулке, возле Третьяковской галереи. Шерстяной, с эксклюзивным дизайном платок Radical Chic станет новогодним подарком для ближайших друзей Vogue. Название «Радикальный шик» Калошина позаимствовала у движения миланских модников 1970‑х, где одним из лидеров была Миучча Прада: «Они еще тогда носили смокинг с кедами, а шубу с авоськой. Это были буржуа, которые прекрасно знали общественные правила, но не соблюдали их и делали это совершенно естественно, с иронией, озорством. Мы выросли отсюда и пошли дальше».
Новейшее детище Александры — печать на ткани в Москве. «Мир идет к тому, что каждый из нас сможет утром проснуться, взять понравившуюся открытку или сам что‑то нарисовать, пойти на фабрику и получить свои пятнадцать метров ткани». Печатать пока можно только на материале, содержащем полиэстер. Но и тут Калошина на острие научно-технического прогресса: «Сейчас появился совершенно новый полиэстер, и мы его привезем в Россию — дышащий, неотличимый от натуральных тканей на ощупь. Итальянцы называют его «новый поли», и уже сейчас Dolce & Gabbana шьют из него костюмы, Giorgio Armani — пижамы, а Dior — платки».
В роскошных тканях Александра дока. Собственно, с них все и началось. Выпускница журфака МГУ, она в начале 1990‑х организовала рекламное агентство. А потом «неожиданно — бывает так с нами, девушками», — вышла замуж за итальянца. «Когда встал вопрос о переезде, мне захотелось сделать так, чтобы я могла жить на две страны. В тот момент все торговали. Но продавать плитку не хотелось, и я выбрала то, в чем, как кажется любой женщине, она разбирается, — одежду. Я вышла на улицу, присмотрелась, чего не хватает. И поняла: ателье». Закупать ткани отправилась в Италию. Нашла каталог тканей, в нем — адрес фабрики, приехала и, как героиня авантюрной комедии, сказала, что владеет в Москве большим ателье и хочет сотрудничать. «Оказалось, что я попала в Ratti — компанию, которая делает ткани для Dior, Yves Saint Laurent, Balenciaga. И вот последние семнадцать лет мы их представляем в России, у них же учимся».
Ателье «Соль» в Лялином переулке Калошина продала пять лет назад, оставив себе бизнес по продаже лучших в мире тканей. А следом создала второй бизнес, третий, четвертый.
Когда она говорит о рулонах и льющейся со станка материи, хочется погасить в комнате свет. За ненадобностью. С ней вообще тепло и светло. Помощницы, дизайнеры, заплутавшая в офисе клиентка — со всеми Александра мягка и любезна. В ее голосе ни одной стальной или звенящей ноты, только шелк и бархат. «Давайте попробуем пирожные. Мне очень хочется», — подмигивает она мне, приглашая к чаепитию. Как Калошиной, такой миниатюрной и деликатной, удалось построить не империю, конечно, но цветущий во всех отношениях бизнес? И при этом вырастить троих сыновей — старший работает в выставочном фонде, из младших близнецов один изучает моду в Италии, второй — медицину в США. «Да я ничего особенного не делаю, все само растет вокруг меня: дети, предприятия. Самое важное — не фальшивить, все делать искренне и с одинаковым погружением». Когда старшему сыну было девятнадцать лет, а младшим по тринадцать, родители переселили их в соседнюю квартиру. «Они могли делать все, что хотели, лишь бы это не отразилось на их здоровье. Контролировал их муж, это замечательное свойство итальянских мужчин — руководить семьей». А в работе муж помогал? «Нет, — смеясь, отмахивается Александра. — Он служащий итальянской госкомпании в области телефонии и страшно боится частного предпринимательства. Мой бизнес наводил на него ужас, он волновался, что меня арестуют или еще что‑то со мной случится. Поэтому я сама прошла все. Ходила по магазинам, набирала кучу вещей, изучала, как это скроено, какое расстояние между вытачками, как заложены защипы. Благо у меня размер всегда стандартный. Я перемерила тысячи вещей, свела с ума всех окрестных продавцов
и заложила себе в голову матрицы, как что шьется. После этого мы с конструкторами легко находили общий язык».
Сейчас точно так же: ей, не умеющей рисовать, нужно находить общий язык с художниками. Но она умеет объяснять образы словами. А для вдохновения ежедневно, вернее еженощно («Я ложусь не раньше трех утра»), собирает им коллаж. Круг тем бесконечно разнообразен: работы с выставки Art Revolution в Тайбэе, античное искусство, дорожные знаки, фильмы Феллини, Хичкока и молодого Ксавье Долана, клипы Coldplay, показы Vêtements и Rochas или неизвестный греческий художник, в картине которого Калошину поразило сочетание алого с золотом. «Вчера ночью изучала строение метеорита. Нашла изображения XIX века, с помощью которых английское научное общество стремилось популяризировать астрономию, — там все внятно изображено. Мир снова бредит космосом. Не зря же столько фильмов про него выходит».
Наутро после нашего интервью я нашла в почте письмо от Александры, отправленное в три часа ночи, так что про полуночные бдения все правда. А как же отдыхать? «Сидеть у моря. Важно, чтобы это было одно и то же место, Сан-Ремо, один и тот же камень, даже чайка, кажется, знакомая. Тогда все, что ты до этого увидел в путешествиях по миру или в сети, вдруг складывается в четкие мысли. Мы все переполнены впечатлениями, их нужно только достать».
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Данил Головкин